Письмо первое.
Намного старше Москвы
Древности, особенно русские, всегда меня трогают. Их в этом городе предостаточно. Тысячу лет стоит Елец на берегах Быстрой Сосны. Основан он при киевском князе Владимире Святославовиче. Расположение на границе с «Диким полем», где хозяйничали печенеги, половцы, татаро-монголы, в течение нескольких веков определило судьбу города: «бысть… защита земле Рустей». По своим размерам в XII веке Елецкое княжество равнялось современной Голландии или Бельгии и постоянно отражало набеги неприятелей. Несколько раз Елецкая дружина была разбита, город сожжен, русские женщины оказывались в плену… Но вновь после набегов стучали топоры, поднимался дым мирных очагов, город отстраивался, мужал. Коренные жители Ельца не без основания считают, что их древние предки принесли свой город в жертву четырехсоттысячному воинству могущественного Тамерлана, чем уберегли Москву от разграбления. Эта история, случившаяся в XIV веке, осталась загадочной. Действительно, казалось, что Тамерлан, хромой правитель Самарканда, перейдя Волгу, саратовские степи, вступив в юго-восточные пределы, после взятия Ельца хотел идти на Москву, но вдруг остановился, две недели был неподвижен, потом обратил свои знамена к югу и вышел из российских владений…
Набеги на Елец продолжались до конца XVI века. Наиболее страшное разрушение город пережил весной 1591 года. Обессиленные голодом и беспрерывными схватками с басурманами, ельчане не смогли оказать достойного сопротивления орде Фети Гирея. Как хвастали татары, они взяли город, не обнажая сабель. К крымскому хану поехал посол Безобразов с заданием выкупить пленных. За детей боярских хан требовал от 50 до 100 рублей, сотник стрелецкий и дочь князя были выкуплены по 50 рублей, попадья за 25. А за князя Никифора Елецкого заплатили 200 рублей. Мало что можно узнать о том, как жили древние предки ельчан в условиях постоянной военной опасности, частых набегов, грабежей, пожаров, увода близких в тяжкий плен. Скорее всего, отсиживались за крепостными и острожными стенами, наблюдая, как татары жгли и грабили слободы, или укрывались в лесах, которые вокруг Ельца были в изобилии. Старожилы вспоминают, что место в районе мужского монастыря еще несколько десятков лет назад называлось «Дубрава». В старину, согласно многим литературным источникам, вокруг города стояли еловые леса и водилось много оленей. Не случайно на гербе, символе города, представляющим собой геральдический щит, изображены ель и олень. Подлинный герб города хранится в Елецком краеведческом музее.
Из-за постоянных набегов татарских орд на русские земли была выработана целая системя укрепления южных границ. В годы царствования Бориса Годунова город стал строиться основательно и заселяться служивым и ремесленным людом, а позднее и купечеством. В то время появилось известное присловье: «Елец – всем ворам отец» Относилось оно не к купцам, а к лихим людям, которые потянулись поживиться в быстро богатеющий город. Местная казна богатела в основном на елецкой муке, которая стала очень знаменита благодаря тонкому помолу. На ярмарках она шла нарасхват. К концу XVII века Елец стал одним из крупнейших поставщиков и перекупщиков хлеба. Известны в истории города хлебные поставки для армии Петра под Азовом и донских казаков. Царь Петр не раз посещал Елец, проезжая из Брянска на воронежские корабельные верфи. Именно Петр I приказал рубить леса по берегам Сосны, строить в Ельце струги для перевозки войск, грузить их хлебом, провиантом, боеприпасами и спускать вниз по Быстрой Сосне к Дону. Всё шире в городе развивалась хлебная торговля. Но, как говорится, не хлебом единым жив человек.
Письмо второе.
Елецкие кружева
Именно они принесли известность городу. Традиция этого искусства теряется в глубинах истории. Звон коклюшек испокон веков слышался во многих домах города и прилегающих селах. Свои великолепные узоры кружевницы и вышивальщицы подсмотрели в живой природе, в морозной вязи на оконном стекле. Они сами разрабатывали и развивали рисунок кружева и вышивок. Нитки и ткани окрашивали растительными красками, часто собственного изготовления. Из лепестков полевого василька получали голубую, как небо, из желтоцвета – желтую… В технике плетения кружев за два века ничего не изменилось. Как и двести лет назад, в мастерских фирмы «Елецкие кружева» стоит мелодичный перестук деревянных коклюшек. Как и в старину, кружева плетут на подушках, набитых ржаной соломой. Как и раньше, у кружев орнамент преимущественно растительный, ажурный, и плетутся они из хлопчатобумажной нити. Вот только изделия из-под рук мастериц выходят современные. Глаз не оторвать от кружевных жакетов, фигаро, блузок, жилетов, пальто, пелерин, шляп. Елецкие кружева украсят любую женщину и сделают ее неотразимой. Лучшие работы из Ельца представлены в коллекциях ведущих музеев страны, в частности в Государственном Русском музее Санкт-Петербурга. А в самом Ельце существует удивительный Музей кружева, где представлены роскошные, старинные вещи. Изделия из кружева, действительно, прекрасны во все времена. Неудивительно, что сегодня известные дизайнеры вернули их на подиумы мира. В частности, вопреки обычной сдержанности свою новую коллекцию Джорджо Армани сплел из кружева.
Письмо третье.
Большие имена
Для человека образованного Елец не чужд русскому уху еще и потому, что с ним связаны имена Ивана Бунина, Михаила Пришвина. Последний основал в городе краеведческий музей. Подобно тому, как Лев Толстой без Ясной поляны не мог себе представить России, так и Бунин через Елец и елецкую историю познавал Россию и ощущал «свое кровное родство с ней». Сотни раз этот город описан в творчестве Бунина. Интересно, что самый яркий и сильный образ древнего Ельца был создан писателем на чужбине, во Франции. Ельчане без труда узнают знакомые городские и пригородные места в романе «Жизнь Арсеньева», удостоенного Нобелевской премии. В душе главного героя очарование вызывают подлинно исторические елецкие места, пограничные с Золотой Ордой, близ реки Сосны. В романе подробно описаны многие церкви города. С Ельцом связано одно из самых счастливых и драматических событий в судьбе самого Бунина – горячая любовь к дочери елецкого доктора Варваре Владимировне Пащенко. Их свидания проходили в Нижнем Воргле – самом необычном месте елецких окрестностей. Воргольские скалы с их обрывами и пещерами, историческими легендами и фольклорными преданиями о первобытных поселениях и городищах, подвигах древнерусских воинов во времена татарского нашествия, тамерланских кладах не только величавы и загадочны, но очень характерны для елецкого пейзажа. Нижний Воргол стал дорогим для писателя воспоминанием, и в то же время грустным: именно за хозяина здешнего имения Бибикова вышла замуж Варвара Владимировна.
Константин Паустовский назвал Елец «бунинским городом». «В Ельце особенно сильно чувствуешь сотни раз описанные Буниным уголки России, ее прелесть, дыхание ее безграничных, ржаных полей…Город, не связанный ни с каким воспоминанием, даже литературным, мертв для меня».
Елец был родным городом и для другого известного писателя – Михаила Пришвина, который родился в маленьком имении Хрущево. Пришвин учился в елецкой мужской гимназии, и именно школьные годы он полнее всего отразил в своем творчестве. Свои замыслы он обдумывал в Городском саду или там, где река Ельчик впадает в реку Сосну – месте, хорошо знакомом всем елецким мальчишкам. Из гимназии Пришвин был исключен из-за конфликта с преподавателем. Будущий писатель уехал из Ельца и вернулся обратно только в 1919 году преподавать в своей бывшей гимназии географию (по иронии судьбы из-за двойки именно по этому предмету он был изгнан из учебного заведения). Это было трудное время. Умерли почти все родные писателя. О жизни в Ельце в этот период Михаил Пришвин подробно рассказал в своих дневниках.
В Ельце родился, учился, и, став знаменитым композитором, часто приезжал сюда Тихон Хренников. Сегодня его дом превращен в музей, рядом с которым похоронен на родной земле, согласно завещанию, сам композитор. Он просил не ставить на могиле памятника, и потому камень, напоминающий сердце, стоит неподалеку от нее. Дом композитора расположен на холме, с которого открывается удивительный вид на реку, маленькие, аккуратненькие домики вдали. Именно в таком живописном месте могли в полной мере расцвести талант прекрасного музыканта и родиться его удивительная, светлая музыка. В своих воспоминаниях Тихон Николаевич писал: «В моем сердце навеки остались прелесть улочек старинного, русского городка Ельца, где я родился и вырос, задумчивая речушка Сосна, яблоневые сады, известные всей России, и главное – музыкальная атмосфера, которая царила в семье. Сколько я себя помню, моей мечтой всегда была музыка. Мне не сразу представилась возможность заниматься ею, но для меня никогда не было никакой альтернативы. Это была моя единственная мечта. Я не допускал мысли об измене ей» Тихон был младшим, десятым, ребенком в семье, и мир звуков действительно неотразимо манил его с детства. Первые уроки игры на фортепиано он получил у чешского музыканта, который, окончив Московскую консерваторию, приехал в Елец. Педагогу не приходилось заставлять своего воспитанника заниматься: юный музыкант делал это с величайшим удовольствием. Вскоре его потянуло к сочинительству. Свой первый фортепианный этюд Тихон записал на бумаге в 11 лет, ноты буквально лились из его души. С тех пор сочинение музыки стало непреодолимой потребностью.
В 1927 году в семье гостила подруга сестры из Москвы. Услышав композиторские опыты Тихона, она воскликнула: «Да у него же настоящий талант!» – и, вернувшись в столицу, рассказала о способном елецком музыканте Михаилу Фабиановичу Гнесину. Маститый композитор и педагог заинтересовался талантом юноши и пригласил его в Москву. Много лет прошло с тех пор, но никогда не прерывалась связь композитора с родным городом. Сюда он всякий раз возвращался в поисках вдохновения, здесь исполнял новые произведения для земляков, встречался с друзьями.
В доме-музее Хренникова чувствуется какая-то особенная теплота. Здесь сохранилось немало салфеток, скатертей, сделанных его руками из елецких кружев, которые Тихон Николаевич умел плести мастерски. За этим занятием он и отдыхал, считая, что человек получает радость только в работе.
Письмо четвертое.
Прогулки по городу
Гуляя по Ельцу, тоже чувствуешь сохранившуюся здесь уютную и теплую атмосферу. Своеобразие городскому облику придают старинные соборы и церкви. Немногие города России могут потягаться с Ельцом по количеству храмов и церквей на душу населения. Рассказывают, что в свое время елецкие купцы ходили на поклон к царю просить, чтобы тот Елец губернским городом сделал. А царь им будто бы сказал: «Как тридцать три церкви построите, так сделаю Елецкую губернию». И пошли купцы мошной трясти, храмы по Ельцу ставить. Но последнюю тридцать третью достроить не успели: революция помешала. В действительности в Ельце в начале прошлого века стояла тридцать одна церковь. Последняя во имя Елецкой Божьей матери достраивалась еще в 1918 году, но так и не была освящена. Но если добавить к ним две монастырские колокольни, то легенда о тридцати трех церквях окажется правдой. Кроме этого, в городе было пятнадцать часовен, римско-католический костел, немецкая кирха, еврейская синагога. Но все это в прошлом. Главный колокол Вознесенского собора весил 706 пудов. В 1933 году заключенные по приказу местной власти спустили его на Красную площадь Ельца и две недели методично долбили по нему чугунной бабой. И колокол наконец раскололи, отправили на переплавку. Разграбленный собор власти отдали под зерновой склад.
В 1947 году собор, правда, разрешили открыть. Но восстанавливать его убранство пришлось самим верующим, как делалось это в XVI веке после набега хана Гирея. Губернским Ельцу уже не стать – в городе осталось всего тринадцать храмов. Но, слава богу, разрушать их уже никто не собирается.
Вознесенский собор является гордостью ельчан. Особенно таинственным и грандиозным храм становится вечером, когда начинает играть его неповторимая, зеленоватая подсветка. Вознесенский собор отстроен в камне по проекту талантливого архитектора Константина Тона. Утверждая 25 ноября 1843 года представленный проект, Николай I повелел объявить архитектору Тону за красоту сего проекта монаршее благоволение. Проект в византийском стиле понравился и ельчанам. Расписывать собор горожане пригласили известного живописца Алексея Ивановича Корзухина. Живописец успел расписать купол, часть стен собора, написать семнадцать икон для иконостаса, но затем контракт был расторгнут. Заказчику и архитектору работы не понравились. Заканчивал роспись московский художник, академик Клавдий Васильевич Лебедев. Собор украсили великолепные бронзовые с позолотой люстры, изготовленные на заводе московского купца Постникова. В 30-е годы они были сняты, разбиты и сданы на металлолом. Как уже было сказано выше, началось уничтожение и других художественных ценностей. Собор возродился к жизни только благодаря верующим ельчанам, которые приносили свои иконы. Старый мастер Иван Корнилович Висков восстановил иконостасы. Делу помог случай. Во Владимирско-Сергиевской церкви много лет находился военный склад летной части. Иконостасы всех пяти алтарей там сохранились полностью, военные летчики не дали их в свое время уничтожить. Их и перенесли в собор. Сегодня Вознесенский собор ценен как образец градостроительной культуры России середины XIX века.
В городе сохранилось немало старых построек. Если спросить ельчан: «Какой дом самый старый?» – они ответят: «Дом воеводы». Но это не совсем верное представление. Сохранились в городе и другие интересные деревянные дома конца XVIII – начала XIX века. А вот каменный старинный жилой дом на улице Островского имеет черты, присущие раннему барокко. Он построен по древнерусскому образцу: посередине сени, направо и налево – жилые комнаты. Стены фасада расчленены пилястрами, окна обработаны плоским кирпичным наличником. Дом напоминает одну из первых построек Петербурга – Летний дворец Петра I.
Увы, время мало что сохранило, но в Ельце можно найти интересные старые дома – свидетелей прошлого. И всё же самое большое богатство Ельца – его жители. Люди открытые, удивительно доброжелательные, гостеприимные, любящие свой удивительный город.
