В детской песне из фильма «Гостья из будущего» рефреном звучит: «Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко. В прекрасное далеко я начинаю путь…» Очень верные слова. Ключ к решению многих проблем взрослого человечества лежит именно в детстве. На эту тему с родителями беседует наш редактор Татьяна Лобанова – психолог, писательница, кандидат наук, руководитель Центра ресурсных практик «АРТеФАКТ».
– Как вы считаете, личность взрослого человека определяется тем, что в него закладывается в детстве, или гены решают все, и мы приходим в этот мир с уже готовым набором качеств?
– Личность формируется в сочетании того и другого, ведь темперамент никто не отменял. Активного человека, излучающего энергию, больше действующего во внешнем мире, чем внутри себя, ничто не изменит. Сколько угодно, его можно третировать, стараться изменить поведение, он останется верен себе. Его жизненная позиция врожденная.
– Значит, все-таки родительские гены играют главенствующую роль?
– Не всегда именно они: наследование – такая хитрая вещь, что порой сочетание двух пассивных родителей в итоге может дать очень активного ребенка, и наоборот, потому что мы не безусловно наследуем чью-то линию, а получаем некую смесь генетики папы и мамы, которая может сложиться и дать плюс.
– Итак, основные качества мы наследуем от родных, а остальные?
– Получаем в процессе воспитания. Если нас не устраивает то, что дали родители, мы занимаемся самосовершенствованием, работаем над собой. Эта коррекция может быть насильственной, вызванной обстоятельствами жизни, или добровольной, когда человек осознает, что имеет какие-то ограничения, которые нужно преодолеть для достижения поставленных целей. Некоторые же люди живут как живут, ни о чем не задумываясь, принимая себя такими, какие они есть. Я сталкиваюсь с этим довольно часто, работая в стиле коучинга и разбирая препятствия к достижению поставленной цели (подавляющее время я тружусь как психолог, но иногда приходится в бизнесе быть коучем). К примеру, человек говорит: «Ну что вы хотите? Вот я такой есть: всю жизнь боюсь выступать перед большой аудиторией и ничего с собой поделать не могу». И мы начинаем разбираться, что же такое случилось с ним, что он стал бояться публичных выступлений, здесь я ухожу от стиля коучинга в психологию, потому что в первом случае можно преодолеть этот страх, и человек, находясь в присутствии, будет более менее нормально выступать, однако, как только возникнет очень ответственная задача, появится очень высокая степень волнения, произойдет шаг назад – регрессия в прошлую позицию. Просто не хватит ресурса удержать новую. Так малые дети, пережив стресс, снова начинают сосать палец, хотя целый год обходились без этого. И взрослый человек, находясь в стрессе, тоже обязательно откатится назад в свои прежние умения. Вот почему здесь я люблю включить психологию и, досконально разобравшись в причинах, выполоть сорняки вместе с корнями. Психологии это под силу.
– А корни спрятаны в детстве, не так ли? В каком возрасте стрессы наносят особо серьезный удар по взрослой жизни человека? Когда родителям нужно быть особенно внимательными?
– Действительно, существуют возрастные периоды, переломные для ребенка: отделение от груди матери, осознание себя отдельной личностью, исследование мира, набор каких-то квалификаций. Очень важный период раннего детства в год-полтора – момент физиологического разделения с мамой. До этого времени ребенок себя ощущает с мамой единым целым, и для него ее отсутствие – паника и боль, нечто подобное тому, что он не видит своей части тела. Когда ребенок научается перемещаться в пространстве самостоятельно, в его жизни наступает еще один важный период исследования мира: он все тащит в рот, все берет в руки, старается куда-то забраться, что-то порвать. После трех-четырех до шести-семи лет у ребенка идет время набора квалификаций. Он демонстрирует, как умеет петь, танцевать, подпрыгивать на двух ногах, кататься на трехколесном велосипеде... С шести-семи лет начинается период самосознания: у ребенка появляется потребность в том, чтобы его слушали, с ним считались. В каждом из этих периодов ребенку можно совершенно неосознанно нанести какие-то психологические травмы, которые скажутся в будущем.
Давайте откатимся назад, в период от года до полутора. И представим: что-то произошло неправильное в жизни ребенка. К примеру, его или маму забрали в больницу. Малышу невозможно объяснить, что это временно и необходимо. В его душе – паника, ужас, страх смерти. То же самое ребенок испытает, если мама отдаст его бабушке в крошечном возрасте. Он будет всю жизнь жить с вечным страхом потерять близость со своими родными. Во взрослом возрасте это превращается в попытки территориально контролировать по телефону всех своих значимых людей. Он будет постоянно звонить и спрашивать: ты где? когда ты вернешься? чего ты опоздал? почему ты меня не предупредила? почему ты все время разговариваешь по телефону? Вплоть до такого вопроса: а о чем ты сейчас думаешь? Неосознанная подсознательная тревога присутствует даже тогда, когда близкий человек глядит в окно – он должен смотреть только на него.
Теперь рассмотрим последствия периода исследования. Одна мама постоянно говорит ребенку: не лезь, не трогай, упадешь, испачкаешься, не бери, я сама. Другая, напротив, дает слишком много свободы, при которой ребенок реально может стукнуться, упасть, обжечься. Такие две крайности в воспитании во взрослом возрасте всегда дадут страх некой новизны. Если ребенка затискать, у него тоже возникнет проблема с территориальностью. Став взрослым, он начнет просить: «Не трогайте меня, я хочу побыть один». «Дайте мне почитать книжку». Или станет возмущаться: «Ты мне уже все сказала, сколько можно!» Это та же проблема близости и расстояния между людьми, о которой мы говорили выше, только человек на нее реагирует по-другому.
После трех лет у малыша идет период набора квалификаций и разных умений. Он обучается не азбуке, а всяким навыкам – физическим, телесным, ручным, проявляет различные способности – поет, пляшет. Дети очень гордятся тем, что научились прыгать на двух ногах, построили высокую башню из подушек... Если в этом возрасте на ребенка не обращать внимания, не поощрять его в достижениях, то у малыша теряется вкус победы. Вот он построил красивый замок из кубиков и кричит: «Мама, смотри!» Ему нужно подтверждение, что он молодец, у него получилось. Детям всегда нужна обратная связь. А если тем, что он сделал, никто не восхищается и ему некому прокричать: смотрите, какой я классный, то, став взрослым, этот человек будет всю жизнь доказывать, что он чего-то стоит, гоняясь за повышением квалификации. Он будет постоянно чему-то учиться, складировать дипломы и сертификаты. Все вокруг должны понять, какой он крутой. Другой вариант – ребенка насильственно пичкают английским, музыкой, стишками. В итоге он теряет инициативу, ничего не хочет, как правило, все от себя отталкивает. Вот почему у родителей – докторов наук вырастают дети, не желающие учиться. Такого ребенка с трудом запихивают в институт, и хорошо, если он окончит его с пятого раза. Есть такое изречение: на детях гениев природа отдыхает. Я категорически не согласна с таким определением. Не природа отдыхает, а родители не отдохнули вовремя от увлеченности своей работой или от воспитания ребенка, пичкая его ненужными знаниями. Здесь любой дисбаланс дает большой минус, сильно травмируя ребенка.
Следующий период – период самоопределения в возрасте с шести лет. Ребенок стремится понять: кто я, какой я, я существую, и у меня есть необходимость отстаивать свою позицию. Он уже вполне ответственно заявляет родителям, что не хочет надевать эту одежду или идти в гости. Дети начинают отстаивать свое мнение: «Я хочу пойти в зоопарк, а не к твоей подруге». Если ребенка в этом возрасте сильно подавлять и контролировать, заявляя: «Ты еще маленький, и никто тебя не будет спрашивать» или «Ты будешь делать то, что я тебе сказала», то он начнет замыкаться и не проявлять своих желаний, потому что их все равно пресекут. Став взрослым, такой человек не будет уметь радоваться по одной простой причине – он не реализовывает свои желания. А не реализовывает их по очень простой причине: он их не осознает. А не осознает по следующей причине: потому что их ему не позволили осознавать. Когда ребенку болезненно пресекали реализацию желаний, его психика сказала: мы не будем страдать, просто ничего не станем хотеть, и наша жизнь будет хороша, будем делать то, что мама с папой сказали, не очень интересно, ну и ладно, по крайней мере, не болезненно. Конечно, во взрослой жизни у человека желания есть, но психика пресекает канал связи между желанием и осознанием. Вот он и не понимает: чего-то хочу, но не знаю, чего, в душе какие-то смутные томления.
В консультировании я угадываю эту мелодию с одной ноты.
– Как вы убираете проблему, с которой человек приходит на консультацию?
– Я предлагаю разные способы в зависимости от индивидуальности клиента. А излечивается он сам. Процесс похож на накачивание мышцы. Я могу рассказать, какую нужно взять гантель, но человек все равно должен заниматься сам. Поэтому, если он не знает, чего хочет, я с легкостью предложу попробовать не дышать минутку или жестко скажу: «Вы совсем ничего не хотите, тогда зачем вы пришли?» Говорю так, потому что точно знаю, раз пришел – значит, хочет изменений, но в детстве у него был оборван провод между желанием и осознанием. Он твердо уверен, что желания обязательно принесут большие эмоциональные страдания, ведь он хотел этого, ему запретили, и он страдал. Поэтому желаний нет: что положили в рот, то просто и проглотил.
– Наверное, очень сложно вернуть эту связь?
– Для меня всегда сложны вопросы самооценки. Чем раньше возникли детские искажения в психике, тем сложнее их исправить, потому что они лежат в самом низу подсознания. Образно говоря, на этом фундаменте выстроились и весь дом, и вся личность человека. Человек может быть социально и финансово круче тучи, но у него постоянно будет ощущение: я не доверяю своей позиции, потому что однажды придет кто-то большой и сильный и скажет: «Слушай, ты занимаешь это место не по праву, марш отсюда». Все свои достижения такой человек сам себе обесценивает, думая про себя: «Все произошло случайно, я просто попал в струю. Конечно, я пахал, как вол, но мне повезло, так рынок развернулся». Когда мы себе не присваиваем свою долю в заслуге достижений, тогда становимся беспомощными, идем по воле обстоятельств, которые могут сложиться по-разному. Мозг все время клюет тревожная мысль: завтра я проснусь, и этого ничего нет.
У меня есть одна визуализирующая клиентка, мыслящая образами, которую я очень давно консультирую. Живет она за границей, живет богато, у нее всего много, и все чудесно. В свое время она достигла очень высокой социальной позиции. Теперь у нее трое детей, и в семье ее очень уважают. И вот такая успешная женщин говорит: «Я все время вижу себя маленькой мышкой, и все, что у меня есть, – это сундук, в котором я прогрызла крошечную дырочку, и чем-то там распоряжаюсь. Как только что-то стукнет, вспыхнет, я через эту дырочку вынуждена буду выскочить и спрятаться. Все вокруг не мое». Вот такая у человека жизненная позиция, и она не понимает, что это означает. Она пришла ко мне с совершенно другим вопросом: почему в ней присутствует излишняя суетливость, почему она не может нормально сесть и почитать книжку, ей все время нужно вскочить, что-то потереть, куда-то побежать, хотя у нее есть и гувернантка, и помощница по дому, и повар. И мы выяснили, что эта излишняя суетливость – базис, помогающий снять внутреннюю тревожность маленькой мышки, живущей постоянными сомнениями: «Могу ли я быть уверенной и спокойной, что это мое и навсегда? Достойна ли я этого?» Когда женщина что-то делает, она этой картины не видит, но стоит сесть, посмотреть в окно, ни о чем не думать, тревога сразу начинает подниматься.
– Если человека недолюбили в детстве, он будет добиваться любви?
– Конечно. То, как мы любим другого человека, тоже зависит от того, как мы прошли детские возрастные периоды. Ожидания и конфликтную область с партнером у человека, которого недолюбили от ноля до полутора лет, можно выразить вопросами: где ты и о чем ты думаешь? Тот, кто не получил достаточно любви в возрасте от трех до шести лет, будет постоянно утверждаться: я занимаюсь тем, что мне интересно, разделяешь ли ты мои интересы, хочешь ли пользоваться плодами моей деятельности, освоить то же самое, может, тебе все равно, ты игнорируешь мои интересы. У человека, которого недолюбили от семи лет и выше, претензии к партнеру будут иные: насколько ты со мной считаешься, уважаешь мои интересы? могу ли заниматься чем-то, помимо наших отношений? В пару собираются люди, получившие искажение в одном и том же периоде, просто они по-разному к этому относятся. Если человек будет меня спрашивать: «Ты где сейчас находишься?» или «Почему ты не пришла вовремя?», а для меня важным является вопрос: «Уважаешь ли ты то, чем я занимаюсь?», то с таким человеком у меня не будет ничего общего. Даже, если по каким-то параметрам мы соединимся, отношения быстро развалятся. Мне будет интересен человек, увлеченный своим делом, имеющий серьезные проекты, и я буду интересна ему. Мы будем разбегаться по своим делам, возвращаясь домой, обмениваться впечатлениями. Мне и в голову не придет звонить ему и спрашивать: «Ты где, почему мне не написал эсэмэску?» Мне просто не до этого, я занята своими делами и уважаю то, чем он занят.
– Надо ли баловать детей?
– К этому понятию я отношусь в зависимости от того, как родители его понимают. Плохо, если они балуют ребенка, откупаясь от него бешеным количеством игрушек и показом мультиков в компьютере, и говорят: «Не лезь ко мне, займись чем-то сам, у тебя куча игрушек». А хорошо отношусь, когда родители не балуют детей, а балуются вместе с ними. Очень многие взрослые это не умеют делать – повозиться, посмеяться, побегать, покричать. Когда я в терапии одной из клиенток с проблемой голосовых связок из-за невыраженных сильных эмоций, выписала «рецепт» покричать, как следует, она удивилась: «А где я буду это делать?» «Возьми своего шестилетнего сына, пойди в парк и поиграй в медведя, льва, тигра. Порычите друг на друга, побегайте друг за другом». Я ей прописала это по рецепту, а ведь можно баловаться просто так, создавая очень крепкую эмоциональную связь родителей с ребенком. Малыш почувствует, что вы с ним одной крови и хорошо понимаете друг друга.
Но я очень напряженно отношусь к идее дружбы с детьми. Родители подростков мне часто говорят: «Ой, я так дружу со своей дочкой. Мы с ней, как подружки, вместе бегаем по магазинам, покупаем косметику, сидим в кафе, едим мороженое». Конечно, это можно сделать со счастьем, но дружба лишает родительскую фигуру определенной силы и власти. А соответственно в ребячьем подсознании лишает родителя способности защитить его и, если потребуется, прикрыть от мира. В понимании ребенка родитель должен быть взрослым, сильным. Он, конечно, может спуститься ниже уровнем – поиграть, подурачиться, но потом снова должен стать таким же. Если мама – подружка, к кому девочка обратится за помощью в шестнадцать лет, если у нее возникнут серьезные проблемы? К чужой сильной маме. Между собой девочки делятся секретами, и подруга скажет: «Моя мама тебе реально может помочь». Ко мне до сих пор ходят за помощью тридцатилетние и тридцатипятилетние дети моих подруг и подруги дочери и говорят: «Только моей маме не говорите, пожалуйста, потому что она с ума сойдет, если узнает про эту проблему». Они ко мне идут не как к психологу, а как к чужой маме – ко взрослому человеку, который поможет лучше разобраться в сложившейся ситуации. Родитель-друг начнет сочувствовать или так переживать, что его еще придется утешать, ведь подружки находятся на одном уровне, и когда у ребенка что-то выпрыгивает за этот уровень, то он пойдет к тому человеку, кто стоит выше. Часто слышу: «Я не могу об этом сказать маме, потому что она потом меня с ума сведет своими вопросами: как дела у тебя? вопрос решился? Если мама в том возрасте, когда у нее нет личной жизни, она будет жить жизнью ребенка и сведет его с ума своей тревогой. И тот десять раз пожалеет, что поделился. Сильный родитель посмотрит на сложившуюся ситуацию спокойно, выскажет свое мнение, поддержит и не будет дергать.
– Почему сейчас появилось много гипердинамичных детей. Как это исправить?
– Исправляется очень сложно. Такая проблема существовала и раньше, правда, не в таком масштабе. Прежде всего, стоит понять: у ребенка активный темперамент или патологическое развитие нервной системы? Что такое гиперактивность? Это означает, что процессы возбуждения в головном мозге намного превышают процессы торможения, иначе говоря, система, которая нас возбуждает, шарашит вовсю, а та, которая нас тормозит, находится в зачаточном состоянии. Такое состояние взрослые испытывают в процессе стресса. Когда человек постоянно крутит в голове какую-то травмирующую его ситуацию, не ест, не спит, у него очень сильно подпрыгивает возбуждение, гася торможение. В организме начинает работать нормальный эволюционный механизм защиты. В живой природе ситуация стресса всегда связана с реальными событиями – землетрясением, пожаром, стаей хищников. Она обеспечивает жизнь. Человек же может реагировать не на настоящую опасность, а на психическую реальность, которая родилась в его голове. Сложную ситуацию он сам себе генерирует, и организм ее воспринимает как реальную угрозу жизни. Иногда это идет во благо, а порой становится ужасом. Гипердинамичные дети живут так, будто они все время находятся в стрессе: у них возбуждение крайне задрано, а торможения нет. Они никак не контролируют свое тело: отсюда тики, навязчивые движения, шило в попе, когда ребенок не может усидеть на месте, даже пятнадцать минут, ни на чем не может сосредоточиться. Он стремится контролировать всю среду вокруг себя: что за стенкой стукнуло, кто что сказал. У ребенка настолько тревожный уровень опасности, что ему все нужно держать в поле внимания: как бы чего не вышло. Такому состоянию способствует все, что возбуждает нервную систему ребенка, начиная с раннего развития, когда родители пичкают своих детей различными знаниями, а мозг ребенка созревает к тем или иным видам информации в разное время. Я видела американский ролик с ребенком в ползунках, соской во рту, делающим первые шаги, который выбирал из разложенных перед ним карточек с написанными простыми словами ту, которую называл папа. Но это вовсе не значит, что он научился читать: просто ребенок запомнил зрительный образ, и такое раннее обучение чтению может очень серьезно испортить ему жизнь.
Когда ребенок начинает читать вовремя, а не в три, четыре года, у него созревают те структуры мозга, которые связывают слова со зрительными образами, и чтение будет доставлять ему наслаждение всю жизнь, потому что оно является внутренним кино. А у тех детей, которых стали обучать чтению гораздо раньше, этой связи нет, для них чтение – какие-то коричневые кочевряженки, нарисованные на бумаге, формально энергетическое понятие, где к процессу не подключены ни зрительные, ни тактильные ощущения. Читая, мы переживаем за героев, привязывая реальные чувства к черным закорючкам на бумаге. А такой ребенок их не привязывает. Неудивительно, что потом он просто не будет читать художественную литературу. А зачем? Поэтому всякое раннее развитие, возбуждающее нервную систему, не просто неразумно, оно крайне вредно, потому что родители лишают детей многого, что должно прийти в свое время. Мультики, громкая музыки, шумовые эффекты, компьютерные игры – хорошая затычка рта ребенку, чтобы он не мешал, но, увы, это очень плохо заканчивается. Поэтому сейчас, к сожалению, гипердинамичных детей много, конечно, среди них встречаются неврологические случаи с особенностями строения и созревания мозга, но немало и нервнотизированных ребят с благоприобретенными отклонениями.
– Сейчас довольно часто дети едят под мультики.
– Я отношусь к этому с ужасом. Недавно с дочкой и ее близнятами ходила в кафе и увидела такую картину: ребенку, еще членораздельно не говорящему, в возрасте где-то от полутора до двух лет, мама, папа, бабушка со своих тарелок предлагали разную еду, пытаясь девочку накормить, но она орала, как бешеная, и требовала торт под мультик в телефоне. И родители сдались. Я так понимаю, что мысль заткнуть рот мультиком им в голову пришла не случайно. Думаю, это практика. А ведь момент кормления маленького ребенка – это те золотые минуты, в которые мы с ним можем общаться душа в душу, глаза в глаза. А вместо них, сев спиной к экрану, повернув его к нему, мы механически засовываем ложку в рот малыша. Такие дети не научаются нормальным человеческим отношениям. В них убиваются постепенные созревания структур восприятия другого человека, ценности отношений, возможности взаимодействия.
– Важно ли стремится к тому, чтобы ребенок умел проводить какое-то время сам собой?
– Человек должен быть гармоничным, то есть уметь быть один и хорошо себя чувствовать в компании. Но большое количество людей не в состоянии быть в одиночестве и тем более в тишине. Чаще всего человек, приходя домой, включает все, что только можно: компьютер, телевизор, музыку. Бесконечно разговаривает по телефону. Так вычеркиваются из жизни золотые моменты балансировки психики, приведение в равновесие эмоциональной сферы, возможность о чем-то подумать в тишине, что-то придумать, решить. Вместо этого человек играет в чужую игру, где все прописано, что он должен делать, о чем думать. Тишина и одиночество – это возможность создать свою игру и свои правила. Это время, когда мы можем творчески придумать то, чего с нами не было, но мы придумаем – и это будет. Творчество – это жизненная потребность, вот почему все дети – творцы. Сейчас он лев, через час мышка, еще через час палочка в его руках становится волшебной... Они бесконечно творят. Мы не творим не потому, что выросли, и эта потребность отпала, а потому что это социально не одобряется. Социуму неудобно в каждом человеке иметь творца, который сам себе творит, потому что тогда он перестает потреблять товар в том количестве, в котором общество хочет. Человеку не так важно станет иметь 28 пар обуви. Нам на самом деле мало чего надо. Но, хотя творчество для взрослого человека социально не одобряемо, и мы его в своей душе закатали под асфальт, оно все равно пробивается – кто-то любит в лицах, как настоящий актер, рассказывать анекдоты, быть затейником в компании, женщины любят шить, вышивать, вязать, заниматься другими прикладными искусствами, потому что у них хорошо развито правое полушарие. Кто-то увлекся игрой на дудочке, и его считают чудаком. Ну и что! Если не давать воли творческому началу, подавлять эти желания, то они как бы исчезают, но это не так – они никуда не уходят из нашей психической сферы и продолжают требовать еды, питья, внимания. Не видя желания в своем поле зрения, мы начинаем не осознавать их и не травмировать себя нереализованностью. Любое творчество – это игра по собственным правилам. Когда я играю в мои правила, я счастлив, ощущая себя хозяином своей жизни. Играя по другим правилам, я удовлетворен, у меня все в порядке, но про счастье тут уже сложней.
– По каким симптомам (даже если ребенок улыбается) можно понять, что родителям надо обратиться к психологу?
– Внимательные родители это всегда заметят. Как говорят взрослые, если видят, что с человеком что-то не так – ты словно не в своей тарелке, что с тобой случилось, ты сегодня какой-то не такой. То же самое можно сказать о ребенке. Чем меньше дети, тем они активнее сопротивляются тому, что что-то с ними происходит не так. Они кричат, плачут, болеют. Ребенок, постоянно болеющий без всякой видимой причины, как раз сигнал тревоги, означающий, что с ним что-то не так. Это называется психосоматикой, когда ребенок не может объяснить, что не так, но у него возник какой-то внутренний конфликт с родителями. Если психика ребенка не справляется с конфликтом, не видит выходя из него, она подключает тело. Приведу понятный пример: ребенка перегрузили английским языком, скрипкой и фигурным катанием. Он начинает часто болеть. Для него это единственный способ побыть ребенком: получить вкусняшки, внимание, послабление. Существуют не такие ясные вещи самотизации конфликта, а более тонкие, но и из них ребенок находит выход через тело. Он либо постоянно болеет, либо болеет непонятно чем – то голова болит, то живот, то спина, то плечи, потом снова голова. Такой бродячий симптом тоже показатель к тому, что в психической сфере ребенка не все в порядке. Его тело выражает то, чего ребенок не может выразить словами.
– Сейчас часто встречаются дети с синяками под глазами.
– Это показатель недостаточности времени для восстановления организма в некачественном и коротком сне. Где вы найдете сейчас детей, которых кладут спать в девять часов вечера? В лучшем случае, в одиннадцать, в двенадцать. А ложиться спать очень поздно плохо, потому что организм функционирует в соответствии с биоритмами, времена активности разных систем привязаны к солнечной активности, хотим мы этого или нет. Меня убивают мамаши с маленькими детьми, которые говорят: «Мой ребенок ложится спать в два часа ночи, ему же в садик вставать не надо, до двенадцати поспит, ничего страшного». На самом деле это очень страшно. К примеру, в нашем организме есть органы кроветворения, которые могут полноценно работать только во время сна и только до полуночи. Не легли дети вовремя спать, вот вам и синяки под глазами. Когда мама говорит, что все равно ее ребенок не ляжет спать в девять, потому что поздно встает утром, советую пару месяцев серьезно потрудиться, достойно пройти через капризы – и поменять режим. Поднимайте его для какого-то чудесного мероприятия, которое сами придумали, приглашайте кого-то в гости, кто малышу интересен. Да, это большой труд, и им мамы не утомляют себя даже перед школой – так появляются бледные дети с синяками под глазами, которые сидят на первых уроках ничего не понимающие и просыпающиеся только к часу дня. Будить ребенка, конечно же, надо не по будильнику, не криками. Ласково, нежно тормоша, зацеловывая.
– Сейчас многие родители отказываются от дневного сна, правильно ли это?
– Дошкольники и даже первоклассники в зависимости от их физического статуса должны днем отдыхать (даже если не спать, можно просто тихо полежать, поваляться, почитать книжку). Время физического покоя очень целительно. Не надо думать, что это потеря времен, ребенок встанет и в два раза быстрее сделает уроки.
– Вы консультируете детей?
– Почти все проблемы с детьми решаются на родительском уровне. Я никогда не консультирую детей без того, чтобы несколько раз не проконсультировать родителей. И часто необходимость консультировать ребенка отпадает.
– Наверное, нет ни одного человека с идеальным детством и без проблем в зрелой жизни.
– Главная задача родителей не состоит в том, чтобы создать для ребенка оранжерейные условия, где он чудесно вырастет, а научить его решать проблемы самому. Этому нужно учить как раз в том возрастном периоде, когда у малыша появляются вопросы: кто я? какой я? В этот момент ребенку надо дать навык принимать решения самому. И, когда он вырастет, несмотря на сложности в детстве, он все преодолеет, будет счастлив и доволен собой.
